Уровень насилия в стране-гегемоне, еще недавно претендовавшей на титул Венца Истории и статус Империи Добра в однополярном мире, растет. Расстрел 29 июля фестиваля чеснока в Калифорнии — лишь очередное звено в цепи американских кровопролитий
Вот сообщения об убийствах в США в прошедшее воскресенье.
Чикаго, Иллинойс: застрелен трехлетний ребенок.
Портленд, Орегон: застрелен мужчина.
Хьюстон, Техас: застрелен подросток.
Мичиган, округ Касс: застрелен 18-летний молодой человек.
Удивительное дело: Вайоминг — штат всего, что стреляет, штат с самым либеральным законодательством в области оружия — вообще лишен позорных пятен, обозначающих массовый расстрел.
Кроме того, если посмотреть на карту США с обозначением доминирующих конфессий, то выяснится, что экономически наиболее благополучны католические штаты, как раз типа Вайоминга, и там же — наибольший индекс человеческого развития. А безработица и расстрелы достались штатам с доминированием баптизма.
Можете тыкать этим в наших либералов, когда они в очередной раз завоют леденящую душу песнь о неправильном крещении Руси и «протестантской этике» как основе процветания и прогресса.
Да — карта безработицы и карта расстрелов почти совпадают.
Порядок, нравственность и прогресс — там, где люди заняты трудом. А труд — там, где есть экономика. А где ее нет — там начинается политический активизм, гей-парады, статуи Люциферу, как в Детройте, и массовые человеческие жертвоприношения гражданами друг друга, как только что в Калифорнии.
Потребитель, лишенный возможности потреблять, — чрезвычайно опасное существо. Воспитанный на идеологии успешности, где святость и спасение либо вообще не существуют, либо являются продолжением земного успеха, человек впадает в отчаяние, едва лишившись земного успеха и надежды на него.
И начинает мстить.
Он мечтает переродиться во что-то другое, в свою противоположность. Из себя, презренной жертвы обстоятельств и общества, он хочет вырастить хищника. И массовое убийство — это одновременно и месть обществу, и ритуальный акт перерождения — первая охота на людей.
Убийца выходит за пределы человечества и хлопает дверью.
Все эти процессы отлично описаны в русской классической литературе — у Достоевского, разумеется. В «Преступлении и наказании», в «Братьях Карамазовых». Но США ближе как раз к карамазовщине, потому что отчаяние американца — это не отчаяние бедняка, родившегося в бедности и не видящего никакого выхода, помимо преступления. Напротив, это отчаяние того, кто не склонен к участи дрожащей твари, а привык «право иметь» на все, что видит, и брать все, что вожделеет. Но внезапно утратил силу, которая позволяла ни в чем себе не отказывать.
Этот нравственный и психологический кризис по мере ослабления США будет все нарастать — отчетливо демонстрируя нам те паттерны, в которых американская культура и цивилизация видят разрешение этих кризисов.
Иными словами, маленькие американцы, устанавливая статуи Люцифера и расстреливая друг друга от безысходности и отчаяния, показывают нам, как будут действовать США в остальном мире, утрачивая свою гегемонию, а вместе с ней и идентичность. Они будут противопоставлять себя истории и ее духу, то есть богу, скатываясь в сатанизм и язычество. Они станут мстить остальному миру и убивать — только чтобы доказать, что не тварь они дрожащая, а исключительная нация.
Именно с пониманием этого психологического портрета оппонента и связаны памятные всем заявления главы Российского государства о наших новейших оборонных разработках.
Роман Носиков, ФАН
Свежие комментарии