Дело Сакалаускаса. Как советский народ узнал о проблеме дедовщины

Читинский гарнизонный военный суд 28 октября санкционировал арест солдата-срочника Рамиля Шамсутдинова, обвиняемого по статье «Убийство двух и более лиц».

Трагедия в Горном

Вечером 25 октября во время сдачи караула в военной части № 56140, расположенной в поселке Горный Забайкальского края, рядовой Шамсутдинов открыл огонь по сослуживцам. Убив офицера, солдат заставил остальных лечь на землю, после чего хладнокровно расстрелял в упор. Погибли восемь человек: два офицера и шесть солдат. Еще двое военнослужащих были ранены.

Стрелка задержали на месте происшествия. В том, что именно произошло, предстоит разобраться следствию. Впрочем, многие уже сделали вывод: Шамсутдинов, прослуживший четыре месяца, стал жертвой дедовщины и, не выдержав издевательств, расстрелял своих обидчиков. В Сети даже появилась петиция за полное оправдание Шамсутдинова и его освобождение, которую подписали более 9000 человек. Родные и близкие Рамиля Шамсутдинова характеризуют его как хорошего парня, который сам хотел служить в армии. По их мнению, на страшный поступок солдата могли толкнуть только исключительные обстоятельства.

Но вот в чем проблема: друзья и близкие убитых Шамсутдиновым солдат и офицеров тоже считают своих погибших родных исключительно положительными людьми. И кто в данном случае более объективен? И можно ли вообще говорить об объективности в такой ситуации?

Мертвый вагон

Первое дело о расстреле военнослужащих в СССР стало достоянием широкой общественности в 1988 году. Его освещение в перестроечной прессе во многом и задало стереотип отношения к трагедиям подобного рода.

24 февраля 1987 года на Московский вокзал Ленинграда прибыл почтово-багажный поезд № 934 с вагоном для перевозки заключенных. В вагоне № 001/76040 были обнаружены восемь трупов: семеро военнослужащих, входивших в состав конвоя, а также проводник. В оружейном ящике, оказавшимся открытым, но не взломанным, было зафиксировано отсутствие пяти из восьми табельных пистолетов Макарова. Было установлено, что среди погибших нет одного из военнослужащих: Артураса Сакалаускаса. Основной версией следствия стало предположение о том, что расстрел совершил пропавший солдат, который покинул поезд, не доезжая до Ленинграда.

Последнюю остановку перед Городом на Неве поезд делал накануне вечером на станции Бабаево. Там оперативники практически сразу напали на след: местная жительница сообщила, что к ней на постой попросился военный, который затем скрылся, прихватив одежду ее сына. По предъявленной фотографии женщина опознала Сакалаускаса, пришедшего к ней в форме прапорщика. Эта одежда принадлежала одному из застреленных в вагоне.

На розыск солдата были брошены большие силы милиции и военных. Слишком велика была угроза: в руках у Сакалаускаса находились пять пистолетов и боеприпасы к ним. В любой момент беглец мог увеличить число своих жертв. Ориентировки на опасного преступника опубликовали СМИ, они были размещены на вокзалах и в аэропортах.

28 февраля жительница Ленинграда наткнулась на Сакалаускаса в одном из городских автобусов. Сохранив самообладание, она вышла на остановке и тут же обратилась за помощью к милицейскому патрулю. Через полчаса солдат был задержан. Запираться военнослужащий не стал. По его словам, во время прохождения службы он подвергался издевательствам со стороны военнослужащих старших призывов. Со временем издевательства над уроженцем Литвы становились все более изощренными.

23 февраля 1987 года рядовые Манхуров и Джамаловпопытались изнасиловать Сакалаускаса в туалете поезда. Манхуров выступал в качестве помощника, а Джамалов являлся насильником. От надругательства Сакалаускаса спасло только то, что у его мучителя случилось преждевременое семяизвержение. Пригрозив изнасиловать Сакалаускаса всем составом конвоя, Джамалов и Манхуров ушли. Выйдя из туалета, солдат увидел, что металлический ящик с пистолетами не заперт. Завладев оружием, Сакалаускас устроил бойню. Всего им было произведено 46 выстрелов, из которых 33 достигли цели, а 18 стали смертельными. Убедившись, что все мертвы, Сакалаускас накрыл тела убитых матрасами, переоделся в форму погибшего прапорщика, собрал найденные в купе ценности в дипломат и на остановке покинул поезд.

Когда история стала достоянием широкой общественности, роли в ней были достаточно быстро закреплены. Сакалаускас — невинная жертва, волей обстоятельств принужденная совершить преступление, погибшие — изверги, заслужившие свою участь, а армия в целом — институт подавления, от которого стоит вообще отказаться. Эту схему затем будут применять ко всем подобным случаям.

Жертва или хладнокровный убийца?

Согласно материалам следствия, издевательства над Сакалаускасом нашли свое подтверждение. Но сказать точно, какова была роль каждого из тех, кто находился в вагоне, сложно.

Среди убитых военнослужащих были не только «деды». Как минимум один из солдат был призван в те же сроки, что и Сакалаускас. Также расправился литовец и с проводником Михаилом Дашкиевым, который не только не издевался над Сакалаускасом, но как мог пытался оградить его от давления со стороны «дедов». Сам стрелок потом уверял, что убийство Дашкиева произошло случайно, поскольку он стрелял через стену купе.

Вообще расстрел не выглядел как спонтанная вспышка гнева. Сакалаускас раз за разом перезаряжал оружие и продолжал вести огонь, пока не убил всех. Он добил даже тех, кто, находясь в беспомощном состоянии, уже не мог оказать ему никакого сопротивления. Потом Сакалаускас спокойно переоделся, собрал продукты и деньги, снял часы с руки убитого проводника и удалился.

Журналисты эпохи перестройки смело убирали из своих сюжетов все, что бросало тень на Сакалаускаса. Сложную тему заменяли простым выводом: все дело в дедовщине, которая возникает потому, что Советская армия плоха по своей сути. О том, что истории подобного рода время от времени происходят и в воинских частях других стран, не говорилось вообще.

Сакалаускаса признали невменяемым. Его следы потерялись в независимой Литве

В период следствия медики зафиксировали у Сакалаускаса развитие реактивного психоза. Первоначально его даже заподозрили в симуляции, ведь изначально экспертиза в Московском институте судебной психиатрии им. Сербского признала его вменяемым на момент совершения преступления. Разгорелась даже дискуссия о том, могли ли Сакалаускаса чем-то накачать, дабы привести его в невменяемое состояние. На этом особенно настаивал адвокат солдата. Впрочем, доказать факт применения чего-либо в отношении подследственного так и не удалось.

В части, где произошло ЧП, был привлечен к ответственности ряд офицеров, а ее командир был отстранен и понижен в должности.

 

 

Что касается самого Артураса Сакалаускаса, то его отправили на принудительное лечение. После провозглашения независимости Литвы его направили на родину, где следы солдата потерялись окончательно. Информация о нем весьма противоречива: режиссер Стаулюс Бержинис, снявший об этой истории документальный фильм, утверждал, что в начале 2000-х встречался с Сакалаускасом. Тот называл себя «инопланетянином» и не производил впечатления здорового человека. Другие источники уверяют, что литовец полностью выздоровел и живет с семьей под Каунасом.

В том, кто на самом деле был виновен в трагедии 1987 года, никто по большому счету разбираться не захотел. Одни стремились поскорее «замести мусор под ковер», другие пытались, как говорят сейчас, «ловить хайп». Армейский опыт говорит о том, что дедовщина в ее самых отвратительных формах возникает там, где ей не ставят барьеры ни офицеры, ни сержанты, ни сами солдаты. Это тема для серьезного и глубокого разговора. Вместо него вот уже многие годы слышен один лишь воинственный крик, который не помогает что-либо решить, зато кое-кому приносит политические дивиденды.