Первый и последний президент СССР, известный в народе как Мишка-меченый, на XXI съезде ВЛКСМ.
Крах Великой Страны начался с развала идеологии, которая перестала быть Идеей и превратилась в набор формальных мертвых штампов, мишень для насмешек и тему для анекдотов. История коллективного подпиливания Древа, на котором сами же пильщики и сидели, предлагается читателю в понимании и видении нашего уважаемого автора Е.В. Келпша, который тогда был молод, горяч и принципиален. Даже молодой человек бывает мудрым, необязательно прожить для этого 100 лет. Под его тогдашними словами мы готовы подписаться и сейчас. Природа не терпит пустоты... На освободившееся в умах и сердцах место, вместо официальной идеологии, хлынула всякая гадость - "выйти замуж за иностранца", бандитская и псевдоблатная романтика, идиотские игры Лени Голубкова и пр. Стал ли мир от этого лучше и чище? Ну, это вряд ли.
Где же ты, мальчик в теннисных туфлях? Эту цитату для своей курсантской фотографии предложил сам Автор статьи.
Где же ты, мальчик
В теннисных туфлях,
В которых так весел
И не плох собой...
И снова здравствуйте, уважаемые подписчики и читатели канала «Молодость в сапогах». Я долго молчал, собирался с мыслями, думал, а стоит ли об этом писать? И после продолжительных колебаний, решил, что всё-таки стоит. Я, как и многие из вас, был свидетелем и непосредственным участником грозных и драматических событий начала 90-х годов уже прошлого века, втянутый в безжалостный водоворот Истории, я ничего не мог изменить. На моих глазах погибло Государство, которому я присягал служить до последней капли крови, и Армия, в которой я родился и вырос. Вот об этих непростых вещах и пойдет речь в небольшом цикле моих статей.
ПРОЛОГ
В далеком теперь 1990 году я был курсантом пятого, выпускного, курса Калининградского Высшего Инженерного Ордена Ленина Краснознаменного Училища Инженерных Войск имени А.А. Жданова. Отличником и прогибщиком стать не довелось, но службу тащил исправно, воинскую дисциплину, в целом, соблюдал и позицию командиров понимал правильно. Единственное, что мешало в службе, это мой бесконечный сарказм и неумение держать язык за зубами в щекотливых ситуациях. На первом-третьем курсах из-за этого было много проблем, я был пожизненно лишён увольнений и выходные проводил у тумбочки дневального. Но на четвертом курсе поменялся начальник, им стал наш курсовой офицер, который меня ценил за волю к победе и организаторские способности. С его подачи меня единогласно выбрали секретарем курсовой комсомольской организации, «первички», как тогда говорили.
Моя основная задача заключалась в том, чтобы не дать разбежаться немногим оставшимся к 4-му курсу комсомольцам, собирать взносы и вести протоколы собраний. К этому времени большинство моих сотоварищей уже были либо членами, либо кандидатами в члены КПСС, вечно юными оставались откровенные раздолбаи и троечники, перестроечные сквозняки гуляли в головах с нешуточной силой, и наметилась тенденция из комсомола бежать. Демократия же и гласность. А за каждого такого пораженца жестоких люлей выписывали начальнику курса. Кстати, сам я ни членом, ни многочленом партии не был. Сначала себя не считал достойным, а после горбачевских «реформ» уже не хотел быть в одной шайке-лейке с этой братией.
Первая кафедра и наши политрабочие привили стойкое отвращение к демагогии и бесконечному вранью. Ну да, в 1985-м они с суровыми лицами пели нам песни о чести офицера, мужестве и вечном долге перед Родиной, а в 1989-м с такими же физиономиями исполняли романсы про застой, перегибы, несправедливую войну в Афганистане и общечеловеческие ценности.
Для меня Афганская война началась в 1980-м году, когда в ДРА уехал Отец, и не заканчивалась до вывода ОКСВА. Что такое ждать, цепенеть от внезапных длинных телефонных звонков и по 10 раз перечитывать написанные отцовским «штабным» почерком письма, я знал очень хорошо, и любые инсинуации на эту тему воспринимал, как личное оскорбление, тем более, когда пургу несли люди в погонах. Ну, да ладно, Бог им всем судья, они сами вырыли себе глубокую яму. Так вот, в 90-м мы все уже жили ощущением выпуска, догрызали гранит военной науки и вовсю писали дипломные проекты.
Тема у меня для пятикурсника была каверзная: «Радиолиния дистанционного управления подрывом боеприпасов оперативно-тактического звена». Над этим до сих пор НИИ бьются, так что работы мне хватало. А тут ещё комсомолия, Училищная конференция, доклад делать надо. В это время на должность главного комсомольца Училища пришел замечательный парень, капитан, из сокращаемых в Латвии частей. Общечеловеческие ценности он на себе почувствовал, ничего не боялся и говорил Правду. Редкие качества для кадрового политработника того времени. На конференции я выступил, обрисовал тревожную картину моральной деградации наших комсомолят (в это времечко началось бегство из Училища курсантов 2-х и 3-х курсов на свободу, прочь из "тоталитарной армии"), и за это был избран делегатом на Окружную конференцию, город Рига.
И кто меня за язык тянул? Времени нет, диплом горит, через неделю полуторамесячная войсковая стажировка, а тут ещё этот геморрой. Ладно, демократический централизм и воинскую дисциплину надо соблюдать. Ранним январским утром поезд «Калининград - Рига» доставил нашу команду в столицу пока ещё советской Латвии, и мы бодро зашагали в Окружной Дом Офицеров. Удивили аккуратные ряды упаковок с молочной продукцией и свежим хлебом на тротуарах возле дверей закрытых ещё магазинчиков. Дивно это в очах наших, дефицитная в Калининграде еда лежит себе на улице без присмотра, и ничего с ней не происходит. Прибыли в ОДОФ, зарегистрировались, в зал прошли на указанные в мандатах места. Народу много, курсанты, солдаты, офицеры с прапорщиками, последние все какие-то взвинченные, злые, матерят на чём свет стоит Мишку-меченого. Напомню, что это была Конференция Прибалтийского военного округа, и делегаты были со всей Прибалтики, а год-то 90-й, национальное самосознание эстонцев, латышей и литовцев бушевало, как психика больного маниакально-депрессивным психозом, и враги были вот они – проклятые оккупанты, ату, бей их!
Ну вот, значит, началась Окружная Конференция комсомольского актива как обычно, с отчета комсомольских вожаков о проделанной работе. А на мероприятии присутствовали Член Военного Совета – Начальник политуправления Округа и сам Командующий. Однако, забавно было видеть на трибуне в роли докладчиков весьма взрослых майоров и подполковников, штатных инструкторов Политуправления ПрибВО, их комсомольская юность закончилась, когда я в среднюю школу ходил, а тут они так все проблемами армейской молодёжи озабочены, что аж слёзы наворачиваются. Потом отчитались вожаки рангом пониже, армейского звена, эти были ещё колоритнее, тёртые такие капитаны со следами вечного похмелья на блудливых физиономиях.
Время летело, дивизионным активистам решили слова не давать, принять их отчеты в письменном виде. Приближалась кульминация этого шоу – выборы делегатов на 21-й съезд ВЛКСМ. И вот, председатель собрания объявил о переходе к основному вопросу повестки дня: выборам. Ничтоже сумняшеся, предложил он отправить на съезд в город-герой Москву двух таких матёрых комсомольцев, подполковника из Политуправления ПрибВО и капитана из армейского звена. И тут началось…
Бучу подняли, как ни странно, офицеры с прапорщиками. Не стесняясь присутствием двух генералов, резанули прямым текстом, что какие это такие выборы, когда всё за нас тут уже порешали?! Выборы должны быть альтернативными, не будем голосовать за номенклатуру, и всё тут! Демократия, ети её туда-сюда… Генералы нахмурились, председатель впал в ступор, рот разинул, глаза выпучил, слова вымолвить не может. А шум нарастает, с мест вопросы неприятные звучат: а когда вы, господа комсомольские инструкторы, последний раз в войсках были?! Чем активу первичных организаций бороться с нарастающим национализмом и сепаратизмом практически помогли?!! И когда последний раз живого советского воина срочной службы своими бесстыжими глазами видели?!!!
Тут весь президиум заелозил, кто-то «Боржоми» прямо из горлышка пить начал, кто-то явно бежать вознамерился. Революционная ситуация в чистом виде: низы очень сильно не хотят, верхи как-то ничего не могут… И тут, как гром среди ясного неба, раздался грозный рёв Командующего: «А ну, все тихо!!!» Подействовало, настала драматическая тишина. Встал седой генерал, и уже человеческим голосом заговорил: «Я к вам, товарищи (а все услышали: сукины дети), не как генерал и ваш прямой начальник обращаюсь, а как коммунист и старший товарищ. Не годится вот так, с мест, кричать и из армейского мероприятия балаган устраивать. Кому есть что сказать, руку подними и слова попроси. Дадут, демократия же… » Тут Член Военного Совета с тормоза снялся и тоже подключился, в том духе, что да, времена директивного управления комсомолом кончились, спасибо Партии родной. Кому есть что сказать, валяйте на трибуну и вещайте. И вышел перед всеми чернявый такой старший лейтенант, откуда-то из литовских лесов, и с трибуны предложил: товарищи комсомольцы и коммунисты, давайте проведём альтернативные выборы делегатов из числа присутствующих здесь участников Конференции, благо, Уставу ВЛКСМ это не противоречит, нас для этого сюда и послали.
Инструкторы на часы глядят, кто за сердце, кто за голову схватился, рухнули их планы мажорные ранний вечер в кругу семьи провести. Очнулся председатель собрания и говорит: ставлю данное предложение на голосование, голосуем мандатами, кто «За», прошу мандат поднять. Думал, ехидна, что мы на рижское пиво да вечерок с красотками нашу комсомольскую совесть променяем. Единогласно! Всё, будем по очереди всех заслушивать и самого-самого достойного изберём! Первому слово подполковнику из Политуправления предоставили. Бойким оказался назначенец, складно так о своей позиции принципиальной доложил, взял за сердце аудиторию, проголосовали за него. ЧВС лицом просветлел, инструкторы приободрились. А тут капитан возьми, да и объяви самоотвод. Всё, глас народа – глас Божий, давайте, товарищи желающие, к трибуне и излагайте.
Пыл у народа поубавился, ни один офицер к трибуне не пошёл, вышел один прапорщик, что-то про обеспеченность жильем пробормотал, отвергли его. Потом ещё пара бойцов-срочников обозначились, но тоже мимо. И тут гляжу, курсантик наш руку с места тянет. Дали ему слово, встаёт он и говорит чётким голосом военным: «Предлагаю от лица первичных организаций отправить на съезд ВЛКСМ Келпша Евгения Валентиновича, секретаря первички нашего прославленного Училища».
Тишина опять повисла, у меня спазм глотку перехватил, а председатель говорит: «Евгений, пройдите на трибуну и доложите, как вы такое высокое доверие намерены оправдать?» Встал я, генеральские глаза-гаубицы на меня люто так глядят, полустроевым шагом прошагал за трибуну, глянул в зал, народ на меня с надеждой последней смотрит. И тут как подхватил меня кто-то, драйв я почувствовал старый-добрый, недаром же три года со сцены песни орал в ансамбле курсантском, да какие песни – хэви метал и панк – рок, мда… И говорю я железным голосом молодого комиссара: «Товарищи, считаю своим долгом с трибуны съезда заявить, что дальнейший развал армейского комсомола не допустим! Армии вне политики не бывает. Природа пустоты не терпит, вытравите советскую идеологию, придёт антисоветская. И вы останетесь без Армии, так уже было! Нет разложению и демократизации, не трогайте людей в погонах!»
Да уж, бывших рокеров не бывает, как говорится, «поднял» я зал. Естественно, не весь, срочники надулись, но курсанты и офицеры с прапорщиками аплодировали стоя. Командующий повернулся ко мне и говорит: «Спасибо, сынок, езжай». В общем, выбрали меня абсолютным большинством голосов. Закончилась на этом конференция, народ ко мне подходит, поздравляют, напутственные слова говорят. Разошлись все потихоньку, а инструкторы мне и говорят: нам надо ваши данные в Главное Политическое Управление МО СССР отправить, задержитесь, будем анкеты заполнять.
И тут началось самое интересное, в том, о чём я сейчас напишу, нет ни запятой вымысла, я запомнил всё почти дословно. Ну, начали с начала, дата и год рождения, кто родители, семейное положение. А потом: номер вашего партийного билета? Отвечаю: у меня его нет. Тогда кандидатской карточки? Отвечаю: я комсомолец. Пауза немая надолго, потом они пошушукались, один шустренько сбегал куда-то, анкету еще одну принес и чистую карточку кандидата в члены КПСС. Я не шучу, кто советские времена застал, понимает, что это такое. Говорят, ладно, мы вас сейчас быстренько в кандидаты примем. Я отвечаю: а как же Устав КПСС? И что я в Училище своим товарищам скажу? Вы же сами коммунисты, вы же знаете, что так нельзя. Вы меня на крючок посадить хотите, чтобы в любой момент сказать, что кандидат я липовый? Не пойдёт, нет. Опять пошушукались, тут главный у них куда-то вышел, возвращается с ЧВС-ом. Генерал на меня посмотрел-посмотрел, да и говорит: «Знаете что, а пусть на съезд комсомола хоть один комсомолец от Армии поедет. А что? Демократия же…» В общем, оформили все необходимые документы, и стал я уже официально делегатом 21-го, предпоследнего съезда ВЛКСМ. А что дальше было? Об этом расскажу в следующей главе, если вам интересно будет.
Молодость в сапогах
Свежие комментарии