«Альтернатива» уже говорила о том, что нынешняя цветная революция в США может повлечь за собой очень серьезные и далеко идущие последствия, но представляется, что еще более тектонические сдвиги она может произвести в «старушке Европе».
Пока, хотя отголоски этих событий донеслись до Старого Света, можно говорить о том, что ситуация «под контролем». Да, практически везде состоялись демонстрации солидарности с Black Lives Matter, местами перешедшие в беспорядки и столкновения с полицией. Наибольший размах они приобрели в Великобритании, где также началась война с памятниками, но власти пока хотя бы в этом вопросе не идут на поводу у «мирно протестующих».
Но не обманчиво ли это относительное спокойствие? Сравнивая ситуацию в Европе и США, напомню, что, как мы отмечали, «Америка в целом ― консервативная в традиционном буржуазном смысле страна, большинство представителей её среднего класса недовольно тем, что правительство расходует слишком много на помощь «бездельникам».
Таковы особенности национального сознания, и, несмотря, например, на умопомрачительные ценники в американских частных клиниках, большинство выступает против обязательного государственного медицинского страхования. Отмена медицинской реформы Обамы была едва ли не главным предвыборным лозунгом Трампа в 2016 году. Он стал президентом «старой доброй Америки», не воспринимающей все новомодные ценности вроде «комплекса расовой вины» и прочей «политкорректности».
В целом победа Трампа и стала результатом «протестного голосования», показавшим, насколько сильно и распространено в США консервативное начало. Впрочем, и либерализм противников Трампа, демократов, глобалистов, не простирается так далеко, как в Европе. Они отнюдь не чурались, по крайней мере до недавнего времени, патриотической риторики, а акцент на «исключительности» США по-прежнему «общее место» для всех американских политиков.
И наконец, помимо «общечеловеков»-леваков, основная база нынешних протестов ― черное население ― в массе своей совсем не лишено патриотизма. Для афроамериканцев США ― родина, где выросли и прожили многие поколения их предков, другой они не знают и не могут знать, они просто хотят, чтобы страна и её белое большинство давали им побольше, а взамен требовали поменьше (точнее, совсем ничего).
Характерно, что, по многочисленной информации, настоящие африканцы, перебравшиеся в США в последние десятилетия, от протестов дистанцируются, искренне не понимают, «в чем проблема», если они, приехав в США «голые-босые», сумели достигнуть пристойного места в жизни. Ну а афроамериканцы считают, что черным «братьям», чьи предки в рабстве не были, и «компенсацию» получать не за что.
В Западной же Европе все гораздо «запущенней». Единственной страной, где крайне правая партия (Австрийская партия свободы) некогда, еще в начале нулевых, вошла в состав правящей коалиции, была Австрия, но тогда вся страна была подвергнута остракизму и бойкоту со стороны ЕС. Хотя АПС и позднее периодически входила в коалиции, ей пришлось значительно скорректировать свою позицию, в том числе и по вопросу мигрантов.
А в 2016 году её кандидат в президенты (в Австрии эта должность имеет в основном представительский характер) Норберт Хофер лидировал после подсчета голосов на избирательных участках, но перелом случился после того, как подсчитали голоса, поданные по почте. Понятно, что такие итоги не могли не вызвать вопросов, результаты выборов были обжалованы в суде, но новое голосование принесло победу сопернику Хофера.
В целом же этот скандальный и «нетипичный» для «старой Европы» эпизод наглядно показал, что для недопущения во власть «несистемных» политсил правящая элита не стесняется никаких методов. А идейные союзники АОС в других странах («Национальный фронт» во Франции, «Альтернатива для Германии») и вовсе имеют статус «нерукопожатных», возможность коалиции с которыми даже не обсуждается.
Эта изоляция партий, поддержка которых исчисляется десятками процентов избирателей, является вершиной айсберга работы мощнейшей идеологической машины, прививающей принципы «политкорректности» и прав меньшинств населению едва ли не с детского сада. И конечно, это либеральный тоталитаризм, когда любое публичное несогласие с «единственно правильным учением» чревато большими проблемами.
И нужно признать, что принцип «если насилие неизбежно…» работает. Мироощущение большинства западноевропейских обывателей уже сформировано так, что они боятся не только публичных высказываний, но и собственных мыслей относительно проблем, которые создают мигранты, и тем более касательно того, к чему это может привести в будущем.
«Может быть, именно в этом великая сермяжная правда!» ― аналогичным образом размышлял Васисуалий Лоханкин, после того как был подвергнут соседями порке за регулярно оставляемый включенным свет в уборной. Так и западноевропейский обыватель стыдится невольных собственных «мыслишек», ведь хочется чувствовать себя «передовым», а не клеймимым из всех «утюгов» носителем «предрассудков»
Аналогичный образ мыслей распространен и за океаном, особенно в «продвинутых» мегаполисах, но масштабы явления в Европе гораздо большие, а главное, практически отсутствуют «реднеки», являющиеся опорой Трампа. Добавим к этому и ментальные особенности американцев, привычку рассчитывать на свои силы, в том числе и в вопросе самообороны. Не зря ведь в США практически в каждой семье есть «ствол», чего и близко нет в Европе.
В общем, потенциал сопротивления наступающей диктатуре меньшинств в Европе неизмеримо меньше, чем в США. А главное, при внешней схожести европейские меньшинства имеют совсем другой характер, чем американские. В массе своей это мигранты в первом или втором поколении, для которых европейская цивилизация априори чуждая и враждебная.
Численность же их растет отнюдь не только естественным путем за счет деторождения. Хотя и в этом плане они «дают сто очков вперед» коренному населению, рождаемость среди которого благодаря все тому продвижению «европейских ценностей» сократилась до катастрофических значений.
Официальная европейская статистика стыдливо не разделяет рождаемость среди «аборигенов» и «понаехавших», да и численность последних, разделение по национальной и религиозной принадлежности не относятся к открытым данным. По экспертным оценкам, численность мусульман в большинстве стран уже находится в районе 20 процентов.
Субъективные оценки (сколько оных среди соседей, коллег, соучеников детей) отдельного индивида, конечно, нельзя брать за основу, поскольку многое зависит от места жительства, работы и т. п. Но автору, так уж случилось, 15 лет назад представилась возможность сделать достаточно репрезентативную выборку.
Мой сын длительное время лечился в детском онкологическом отделении, обслуживающем крупный регион (центр средней величины с небольшими городками и селами). По моим наблюдениям, «эхте дойче» («настоящих немцев») среди пациентов было едва ли не более половины. И напомню, это дети, а численность нацменьшинств увеличивается в не меньшей степени за счет миграции взрослых.
Впрочем, как показывает история, в том числе и самая недавняя, для захвата власти меньшинству совсем не обязательно становиться номинальным большинством. Куда более важны организованность и то, что принято называть пассионарностью.
И если у коренного населения с этим просто ужасно, то у «меньшинств» все в полном порядке: есть ощущение общности, полное презрение ко всему комплексу «европейских ценностей», спекулируя на которых они добиваются своих целей, «здоровая наглость», которую всегда порождает непротивление противоположной стороны и, наконец, что крайне важно, есть объединяющая идеология ― радикальный ислам, ведь большинство европейских мигрантов ― мусульмане. А за радикальным исламом стоят серьезные, амбициозные и располагающие немалыми ресурсами силы.
Нынешняя «цветная революция» за океаном, которую демократы «замутили» с целью избавиться от Трампа, стала вдохновляющим примером, опыт которого, можно не сомневаться, самым внимательным образом изучается и адаптируется к европейской специфике. Думаю, появление европейского «Джорджа Флойда» (инцидента, который будет раскручен для массовых протестов) — лишь вопрос времени.
А далее нам останется только задаться вслед за Уинстоном Черчиллем вопросом: «Интересно, возможен ли компромисс, если одна из сторон готова уступать до бесконечности?» Кто же будет «уступать до бесконечности» ― вопрос риторический.
Прогнозируя детали процесса, несложно ошибиться, но общие тренды выглядят вполне отчетливо: угождая «мирным протестующим», власти будут усиливать социальную поддержку мигрантов, максимально либерализировать прием новых, упрощать предоставление им гражданства (а значит, и расширение соответствующего электората) и т. д. и т. п. И все это под накачку СМИ о «вине» перед мигрантами, демонизация, а затем и репрессии в отношении тех, кто будет пытаться сопротивляться.
Ситуация уже зашла настолько далеко, что для обращения её вспять нужны совершенно кардинальные меры: полное пресечение притока новых мигрантов (сделать так, чтобы у них пропало всякое желание искать в Европе хорошей жизни); принуждение к порядку уже имеющихся с организацией методом кнута и пряника «добровольно-принудительного» возвращения на родину и, конечно же, жесткое усмирение собственной леволибероидной пятой колонны. Честно говоря, представить появление в современной Европе способных на это политсил мне представляется совершенно невероятным.
Шаг за шагом будут заниматься все новые позиции, и ситуация, когда коренные европейцы, даже оставаясь номинальным большинством, станут в своих странах бесправными париями, содержащими победителей и терпящими от них постоянные унижения и насилие, отнюдь не выглядит политической антиутопией, причем уже в среднесрочной перспективе ― 10–15 лет.
И, если уж удариться в смелые прогнозы, как бы России не пришлось в третий раз отправляться в европейский освободительный поход, спасать Европу и в этот раз. Кто-то скажет «хватит, пусть сами расхлебывают», но проблема в том, что Европейский Халифат, если он возникнет (или уже правильней говорит «когда»?) не сможет (и не захочет) не представлять угрозы для самой России. И другого решения этой проблемы, кроме самого кардинального, просто не будет.
Дмитрий Славский, ИА Альтернатива
Свежие комментарии